Иллерней – это небольшой поселок, затерянный в тундре. Название его переводится как «остров среди озера». Георгий был удивлен такому названию. Так как озера здесь и в помине нет. Как только он сошел с вертолета, его сразу же окружили местные жители и стали с интересом рассматривать. Он был озадачен таким открытым поведением. Но вскоре понял, что жизнь здесь идет совсем по другим законам.
За полтора месяца на «большой земле» (так местные жители называли поселок) его научили здесь пить водку в большом количестве и вести нескончаемые дискуссии о политике. Он слушал, впитывал в себя как губка эти разговоры, пытаясь вникнуть в жизнь далеких от цивилизации, живущих по своим написанным законам людей. В дальнейшем эти уроки жизни пригодятся ему в пути по опасным и крутым поворотам судьбы.
Прошло время, и его определили в самую дальнюю, удаленную от поселка на 200 километров, оленеводческую бригаду, состоящую из чукчей. Началась полная опасностей и приключений жизнь охотника-оленевода.
В бригаде встретили Георгия недружелюбно. Ему пришлось самому понемногу учить чукотский язык, так как местные жители отказывались разговаривать с ним, делая вид, что не понимают по-русски. Труд был такой изнурительный, что под конец рабочей смены ноги отказывались идти. В плане выносливости даже Георгию, имеющему спортивные разряды по тяжелой атлетике и лыжам, было сверхтяжело. Несмотря на то, что с детства он готовил себя к физическим и психологическим нагрузкам, новые условия жизни он воспринимал с трудом. Он значительно уступал в выносливости коренным жителям Чукотки. Но, скрипя зубами, он все равно старался изо всех сил, подделывался под старожилов, перенимал их образ жизни. Иначе нельзя, не выжить. «Один в поле не воин».
И только позже он поймет, почему вначале местные не принимали его. Городской человек не мог находиться в тундре больше двух-трех месяцев, не выдерживал, сдавался. Однако наш герой выстоял, преодолевая себя.
У каждого оленевода была собака, а то и две-три, которые помогали заворачивать стадо на маршрут. Четыре месяца Георгия использовали вместо собаки, заставляя бежать и заворачивать, направлять стадо, куда говорил и показывал бригадир-чукча, которого тоже звали Георгием.
Через год, натренировавшись, Георгий научился правильно и быстро передвигаться по тундре. Иногда случалось обходиться без еды по двое-трое суток. Ему приходилось много бегать, собирая разбежавшееся по бескрайней, обширной территории лесотундры стадо. Порой приходилось спать на снегу. Еда его состояли из куска мяса и чая. Зато, после того как стадо было собрано, ели много и впрок. Ели вкусное, быстро усвояемое мясо оленя. К такой «верблюжьей» кочевой жизни он привык не сразу. Голодный он или сытый, это никого не волновало, нужно было бежать за стадом. Корректируя его направление. За двенадцать часов смены набиралось около семидесяти километров пути.
Несмотря на всю тяжесть работы, Георгий был по-настоящему счастлив, постоянно испытывая на прочность свой дух и плоть. Первобытные условия, в которые он попал, напоминали ему рассказы Джека Лондона. Природа здесь была первозданной и дикой. Но вскоре она стала родной и близкой. Георгий полюбил ее такой, какая она есть, и даже ее тупых оленей. Вся тундра излучала тепло земли, даже в самые сильные морозы. Самое тяжкое время для оленеводов в тундре лето, когда все стадо бежит в разные стороны, слушаясь своего инстинкта, направляясь на запах грибов, которые растут в тундре летом в неограниченном количестве. Достаточно одной самке оленя почуять гриб, и она как чумовая несется, не видя ничего на своем пути. Оленеводу нужно догнать ее, остановить и вернуть в стадо, при этом нужно иметь неимоверные физические силы, чтобы быстро передвигаться по мягким и бугристым кочкам.
К зиме Георгию сшили чукотскую одежду. Она состояли из меховой двойной рубашки «кухлянки» и двойных «камусовых» меховых штанов. На ноги надевались «торбаса», сшитые из оленьего меха. Голову покрывал меховой убор «малахай» с оторочкой по бокам из меха рассомахи. Из Москвы бабушка прислала ему огромный нож, который она купила в охотничьем магазине. Георгий сам смастерил для ножа ручки из кости и был очень горд. Все это романтическое облачение приводило его в восторг, словно маленького ребенка.
Через полгода он обрел рабочую форму. Он стал первоклассным оленеводом, научился легко перемещаться по тундре, познал много премудростей жизни в северных условиях. Правила оказались простыми, но, не познав их, трудно было выжить. Бесчисленные поколения оленеводов накопили богатый опыт, отшлифовав до совершенства мелочи поведения, обеспечивающие выживание человека в тяжелых условиях Севера.
С наступлением зимы олени уже не могли много передвигаться из-за глубокого снегового покрова. Теперь за ними не требовалось следить постоянно, а можно было только обходить стадо по краю следа. Оленьему стаду целыми днями приходилось раскапывать копытами снег, чтобы достать оттуда ягель. Для оленя мученье, а для оленевода отдых.
После очередного обхода начиналось пиршество. Варилось оленье мясо, которое поедалось в больших количествах. Ничего вкуснее Георгий представить себе не мог, особенно после морозного чистого воздуха и приятной разминки на лыжах. Так как бригада находилась в самой дальней точке от поселка Иллерней, контактировать с ним приходилось по рации. Иногда прилетал вертолет. Это был праздник для всей бригады, ведь привозилось все необходимое. После прилета вертолета чукчи пили водку почти неделю. Так как Георгий не имел к спиртному пристрастия, работать со стадом ему приходилось в одиночку. И когда он был один, он позволял себе думать о смысле жизни. В тундре наш герой преобразился в дикое создание природы. Он мог часами бегать на лыжах, не зная усталости. Георгий стал замечать, что тело его иногда испытывает какие-то волнообразные электрические разряды. Он объяснял себе это тем, что при ношении меховой одежды от трения меха создавалось электростатическое напряжение, которое сбрасывалось во время контакта с различными предметами. Но почему у него есть разряды, а у чукчей нет?
Как-то однажды он наткнулся на сказочно красивый водопад. Вода падала с высоты 10 метров с оглушительным шумом. С двух сторон водопада стены были усеяны гроздьями горного хрусталя. Блестящая поверхность, отражая солнечнее лучи, сверкала всеми цветами радуги. Водопад выдолбил в большом камне глубокую, почти идеально круглую нишу. Со стороны эта ниша выглядела как умывальная раковина, только очень большого размера. Георгия это заинтересовало, и он стал внимательно рассматривать исполинскую чашу. После осмотра на мгновение мелькнула мысль, что ее создал человек. Но зачем? В этой глуши?! И он отбросил эту бредовую идею. Вся чаша была испещрена орнаментом в виде восьмерок, переплетенных между собой. Рассматривая орнамент, Георгий отметил про себя изысканность и завораживающую симметрию рисунка. Только много лет спустя, ему откроется сокровенный смысл переплетения из восьмерок, украшающего чашу, до краев наполненную родниковой водой.
Георгий стоял как зачарованный, боясь пошевелиться. Вдруг он почувствовал, что на самом деле не может двинуть ни рукой, ни ногой, словно одеревенел. Перед глазами встала белая пелена, и по всему телу пробежала горячая струя, заставляя его вибрировать в такт невидимому источнику пульсирующего излучения.
Изумление еще более возросло, когда Георгий поднял голову и взглянул на небо. Сверху из-за искрящейся небесной лазури на него смотрел огромный глаз. Но испуга почему-то не было, столько нежности и любви светилось в этом исполинском взоре.
Оправившись от шока и полностью совладав с собой, Георгий призвал на помощь рассудок. Но определить, как долго длилась сказочная встреча и не является ли этот глаз порождением его воображения, он не мог.
Но тело его не испытывало потребности в трезвых умозаключениях. Оно летело, как на крыльях, ощущая неведомое до той поры чувство легкости и эйфории, как будто Земля отпустила невидимые путы, позволив одному из своих сыновей вознестись в поднебесную высь, чтобы последовать за всевидящим оком.
На следующий день его словно подменили. Теперь ощущение невесомости сопровождалось легким покалыванием, словно миллиарды иголок перебегали внутри тела. А в голове творилось что-то непонятное: ощущение вакуума полностью вытеснило все мысли, заполнив освободившееся пространство, пустотой космической бездонности, разрушив границы человеческого мозга, сделав его вместилищем космического сознания. На губах Георгия играла детская улыбка – улыбка доверчивого и непорочного существа. Хотелось все время пребывать в этом состоянии беспричинного счастья, улыбаться и ни о чем не думать.
После этого загадочного случая он заметил способность видеть себя со стороны. До чего же странно это было! Создавалось впечатление, что рядом с ним шествуют еще три Георгия: двое по бокам и один на голове, в перевернутом виде. Еще одно обстоятельство вызывало удивление: он перестал мерзнуть, и даже в самые любые морозы тело горело, как в лихорадке. Георгия ни на минуту не оставляло ощущение, что контакт с гигантским небесным глазом продолжается и он ведет с ним постоянный внутренний диалог.
Между тем жизнь текла своим чередом, в постоянном одиночестве никем не скрашиваемых трудовых будней.
Вскоре у него появился четвероногий друг. Собаку ему подарил один знакомый якут. Георгий сильно привязался к своему единственному «собеседнику». Северные лайки умные и преданные животные. Вдобавок ко всему это был очень красивый представитель своей породы: бело-песочный цвет густой и длинной шерсти эффектно выделялся на фоне серебристого снега. Казалось, по снегу перекатывался пушистый и теплый шарик. Георгий назвал младшего друга Вилли-Бомсом. По-чукотски «виллих» означает «белый», а вот откуда взялось дополнение «Бомс», Георгий и сам не мог объяснить.
Характер у собаки был непредсказуемый и своенравный. В погоне за частью оленьего стада она частенько так забывалась, что вместо того, чтобы просто завернуть оленей на маршрут, догоняла последнего и впивалась ему в заднюю ногу, вырывая при этом кусок мяса. И никакое наказание не действовало, так как в этот момент она находилась во власти охотничьего инстинкта. Бедного оленя потом приходилось забивать. Но, несмотря на своенравие Вили-Бомса, Георгий очень любил своего четвероногого друга, существа, преданнее которого он еще не встречал.
Через год Георгий вернулся в Иллерней первоклассным оленеводом. Внешний вид его был таков: отросшие длинные волосы были заплетены по бокам в косички. В меховом наряде, с огромным охотничьим ножом он производил внушительное впечатление. В нем теперь трудно было узнать прежнего Георгия, скорее это был новоявленный чукча. Он научился метко стрелять, у него появился собственный карабин. Георгий очень годился тем, что мог с расстояния 50 метров попасть в кусочек сахара.
Каждый оленевод носил с собой «чаут». Чаут – это плетеный аркан, с его помощью можно поймать куропатку в воздухе, ловить оленей, а иной раз спасать жизнь людей в экстремальных ситуациях. Георгий тоже научился применять его в жизни. И еще одно маленькое уточнение. Почти целый год он не мылся. Тундра стерильна, там нет ни грязи, ни пыли, природа чиста своей первозданностью, и потому, живя в тундре, человек не может быть грязным.
Постепенно до него стало доходить, что в этой романтике есть как свои положительные, так и отрицательные стороны. Да, свобода. Можно думать и говорить о чем хочешь, но говорить самому с собой. Доказывать никому ничего не надо было, и оттого, что он никому ничего не доказывал, он тупел… - и одновременно соединялся с природой, становился как бы составляющей субстанцией Земли.
Путешествия нашего героя начались с призыва его души к приключениям, его поездки на Север. Он, сам того не осознавая, прошел путь посвящения. Путь шамана. Пройдя через тяжелые испытания, уготованные ему судьбой, он сумел стать тем, кем стал. Одиночество, выживание в таежных условиях, преодоление депрессии и страха, голод и холод, борьба желаний, воздержание – это ступени посвящения. Одиночество и воздержание – все это устроила земля для того, чтобы он окреп и восстановился. В обществе этого бы с ним не произошло. Все другие души должны быть далеко. Это необходимо для того, чтобы человек убил свое тело, душу, свое «Я» и заново возродился, но уже с осознанием того, что он всего лишь частица в огромном мире. Георгий воссоединился с Единым богом. Он начал видеть и ощущать запредельное, контактировать с духами природы. Он испытал себя на прочность, очистился, приобрел безликость и космическую мощь, раскрыл в себе исключительные силы, которые ему необходимо будет совершенствовать, и развивать в себе на протяжении всей жизни. Теперь он был с Богом.
А для каждого из нас это самое главное, без этой внутренней связи невозможно развитие души, созидание и творчество. И даже исполнение желаний невозможно, если у вас отсутствует союз с Божественной субстанцией. Каждый из нас идет своей дорогой. Некоторые идут вперед, преодолевая страхи и испытания. Другие же предпочитают оставаться на месте, а значит, прозябают, деградируют. Только в стремлении к самосовершенствованию мы приобретаем уверенность в себе, внутренний покой и любовь, наполняемся внутренним светом.
Георгий нуждался в общении, в духовной подпитке. Прибыв на базу и прожив в поселке Иллерней две-три недели, он решает перейти в другую бригаду. Для этого Георгию необходимо было пройти одному на лыжах около 200 километров по заснеженной тундре, чтобы попасть в новую бригаду. Но перспектива изнуряющего путешествия его нисколько не пугала. Организм за время работы в тундре значительно окреп, а после соприкосновения его с Всевидящим Оком приобрел небывалую выносливость.
…Уже второй день он шел по заснеженной лесотундре. Охотничьи лыжи с трудом продвигались по сыпучему снегу. Ноги на каждом шагу проваливались в снег почти до половины голени. Сняв лыжи, Георгий оказался по пояс в снегу. Чтобы идти вперед в таких условиях, нужно было обладать неимоверной выносливостью и выдержкой. Наконец настал момент, когда можно было сделать передышку, поесть и поспать. Местом привала Георгий выбрал берег замерзшей реки, огибавшей мыс в виде резкого излома. Трапезой должны были служить куски мяса, обжаренные на костре. Нужно было лишь где-то раздобыть дрова. На противоположном берегу росла сухая лиственница, вполне пригодная для этих целей. В длинные переходы Георгий всегда брал с собой половинку двуручной пилы. Вот и сейчас она сослужила ему добрую службу. Напилив дров, можно было возвращаться обратно к месту привала, где разложена его еда. Не дойдя и до половины излома реки, он вдруг почувствовал, что земля уходит из-под ног. Все произошло в считанные секунды: хруст льда, молниеносное падение вниз и неудачное приземление на колено. Осмотревшись, Георгий обнаружил, что находится на глубине примерно 4 – 5 метров. Он провалился в очень глубокую яму-ловушку…
По форме ловушка напоминала колбу, выбраться из которой оказалось совсем не просто. После нескольких неудачных попыток его обуял ужас. В течение суток в ярости, сменявшейся паническим страхом, ободрав до крови локти и отморозив руки, он боролся за свою жизнь. На смену отчаянию пришло состояние ледяного спокойствия. Мысль о спасении была отброшена. Оставалось покорно ждать смерти, замерзая в холодной клетке. Следующая ночь была особенно морозной, а может, это был озноб изголодавшегося человека, три дня, не прикасавшегося к еде.
Вили-Бомс преданно сидел на краю ямы и выл, выл, выл… «вот тебе и похоронный марш», - подумалось Георгию. Вой собаки и стон ветра смешались в общий гул, в котором предсмертное сознание уже различало знакомые музыкальные обороты известного похоронного марша.
В памяти всплыли родные лица – мать, бабушка, Татьяна. Ему представилось, как оплакивает его исчезновение девушка, которую он все еще очень любил. «А как же заветная мечта – прожить на земле очень долго? Неужели бороться больше не имеет смысла?» - думал Георгий. В голове все время вертелся вопрос: «Неужели я приехал на Чукотку, чтобы замерзнуть в этой яме?»
Опять наступила ночь. Мороз крепчал. Он уже не чувствовал ни ног, ни рук. Лежа на спине и созерцая звезды, он полностью отключился. Суета мыслей прекратилась, и душа уже собралась покинуть холодеющее тело. В тот момент, когда рассудок смирился с мыслью о бренности всего земного, раздался его собственный голос: «Очнись! Где твоя голова? Ты же шел с пилой. Значит, она осталась лежать наверху на краю проклятого пролома. У тебя один шанс из двух: если пила повернута зубьями к тебе - ты покойник, если наоборот…»